Тёмный мёд. Сборник произведений - Алекс Равенсо

– Не зови меня так!

Она снова злится на это имя, подумал Сергей. Каждый раз. Миллион раз.

– Мне не нравится имя Кармен, – сказал он. – Плохие ассоциации.

– Да, ты говорил.

Он коснулся рукой ее щеки, провел тыльной стороной ладони ко лбу, потом кончиками пальцев тронул губы.

– Я скучал. И я уезжаю.

– Да, – сказала она в ответ. – Надолго?

– Недели на две. Работа.

Она смотрела на него снизу вверх, черные глаза ее светились теплотой. Маленькая восемнадцатилетняя девочка, которая ждала его три дня и теперь дождалась. Он знал, что скрывалось в этом взгляде, там был вопрос, на который он не мог ответить, не солгав.

– Я вернусь, – сказал он. – Обещаю. У нас мало времени, чикита (сhiquita – исп. маленькая).

Потом они лежали рядом, она закинула ногу на него и что-то шептала в ухо. Волосы ее разметались по простыне, тело еще пылало, но страсти уже не было, было только что-то теплое, что удерживало его тут, в этой кровати, стоящей в комнате мотеля на краю города. Время заканчивалось, он чувствовал это, но ничего не мог с собой поделать, вставать не хотелось, не хотелось ехать никуда и вообще хотелось просто лежать здесь, рядом с этим маленьким телом, человечком, еще не осознающим, что может случиться.

Она поднялась на локте и уставилась на него.

– Серхио, – сказала она. – Почему ты здесь?

– Потому что ты мне дорога, Донсия. – брякнул он первое, что пришло в голову.

– Нет, не со мной, – улыбнулась она и в глазах ее заиграли яркие искорки.

Боже, как глубоко, подумал он. Почти как в море.

– Почему ты в Мексике, Серхио? – спросила она. – Ты ведь русский, как ты сюда попал?

Сергей скривился. Волна схлынула, море ушло, теперь только жесткий песок.

– Это длинная история, – попытался отговориться он.

– А ты коротко, – она не понимала, почему он вдруг разозлился.

– Принес счастливый ветер, – ответил он. А что ей сказать? Она не поймет все равно. А если поймет – не поверит. Не поверит в побег из страны, где про заграницу даже думать было запрещено. Не поверит в мечты о великой жизни. Не поверит в плаванье на китайском траулере через Желтое море, где за ними полдня гнался корейский военный катер, не поверит в триады и в длинный путь до берегов Америки на танкере, где он охранял груз, состоявший из полутора тысяч китайцев. Не поверит в нью-йоркские перестрелки, в которых положили всех «братьев Мао», во второй побег через границу, на этот раз американскую, и в чудесную встречу с Васкесом в пустыне, где он уже почти умер от жажды. Не зачем ей это все знать, как и не зачем знать, куда он уезжает сегодня.

– Я пойду, – он встал и принялся одеваться.

– Твое тело рассказывает многое, – она провела рукой по его спине. – Счастливый ветер не приносит людей, у которых вся спина в шрамах. Но мне все равно, кто ты, будь ты хоть самый страшный человек на земле, демон во плоти, сам дьявол! Пусть меня проклянут и я умру в мучениях, но я никогда не пожалею ни о чем, Серхио. И я буду тебя ждать.

Сергейпосмотрелей прямо глаза. Как море, подумал он еще раз, поцеловал и вышел.

Грузовичок трясся на разбитой дороге, Сергей сидел в кузове, накрытом брезентом, и держался за плохо приваренную ручку. Сквозь дыру в потолке изредка мелькала луна – они ехали только короткими летними ночами и потому очень торопились. Вел машину Васкес – Рамиресу прострелили ногу, когда они выбирались из трущоб Сан-Паоло – вел плохо и Сергея укачивало. Плевать, думал он, лишь бы побыстрее. Убраться из этой чертовой пустыни, из этой чертовой жары и душной, давящей на него страны. Это последнее дело, думал он. Все, пришло время завязывать. Денег хватит, ребята поймут. Нужно только добраться до города, взять маленькую Донсию, сесть в самолет и улететь отсюда куда-нибудь, где нет пустынь и только море. И у меня будет два моря, думал он. Одно синее, другое черное, и оба глубокие до жути.

Со стороны кабины постучали резко и громко. Сергей откинул край брезента и высунулся в жгучий ветер. Рамирес что-то кричал ему сквозь открытое окно и тыкал пистолетом куда-то назад. Сергей не понимал слов, ветер уносил ихв пустыню, в ночь и в мертвую жару. Потом понял, обернулся, и увидел яркие огни фар далеко, почти на самом горизонте.

– Кто это, Рамирес? – крикнул он. – Эстебан? Полиция?

Рамирес что-то прокричал в ответ, но ветер снова унес слова вдаль. Неважно, кто это, понял Сергей, важно, что они едут именно за нами. И если это беспокоит Рамиреса, значит все очень серьезно, настолько, насколько и представить себе невозможно. Сергей сжал автомат в руке, накинул брезент и стал ждать.

Догнали их почти возле города, на самом рассвете. Заскрипели тормоза, машина остановилась, потом послышался голос Васкеса, что-то кричащего невидимым людям. Потом сухой треск автоматной очереди, пули, пролетающие сквозь брезент и поднимающие клубы пыли внутри, снова взревевший мотор грузовичка и бешеннаягонка по невидимой дороге. Сергей был напряжен до предела, пот ручьями стекал по его лбу, скатывался на глаза, и их ужасно щипало, но он не мог сейчас пошевелиться – руки, по-прежнему сжимающие автомат, побелели от напряжения и на них вздулись вены. В какой-то момент машина остановилась, двигатель заглох и сквозь эту внезапную пугающую тишину он услышал голос Рамиреса.

– Они подстрелили Васкеса, Серхио! – кричал тот. – Я не могу рулить, а он истекает кровью, бери сумку и беги! Город рядом, Серхио, скорее же!

Сергей схватил огромную, похожую на рюкзак, сумку, перебросил через шею ремень автомата и выпрыгнул наружу. Подошел к кабине, заглянул внутрь. Рамирес привалился к стеклу, по виску текла струйка крови, и лицо его в бледном предрассветном свете казалось лицом мертвеца. Васкес почти сполз под руль, живот его был залит кровью, но глаза по-прежнему улыбались.

– Беги, Серхио, – прошептал он. – Уезжай из страны, сваливай, денег там хватит. Потом донне Аделите сделаешь перевод, а можетпередашь с кем, чтобы на старость хватило. И к чиките своей не ходи, тебя там встретят. Просто уезжай, и все. Концы в воду.

– О ней никто не знает, абсолютно, – сказал Сергей.

– О нашем деле тоже никто не знал, – ответил Рамирес. – Беги.

– А вы? Я вас так не брошу, – он пытался найти выход, но он не видел ни одной зацепки.

– Нас, считай, уже нет, – снова Васкес. – Нам уже не выбраться, Серхио. Помнишь про эмпухе, малыш? Про другую жизнь? Сделав этот шаг, ты становишься другим, я говорил об этом. До тех пор ты просто смотришь на смерть, стоишь в стороне и наблюдаешь, как она забирает других. И ждешь своей очереди в страхе. А после прыжка ты уже ее не боишься. Ты просто ждешь, потому что знаешь, что она неизбежна и рано или поздно придет за тобой. Так что беги, Серхио, и да будет с тобой удача.

Сергей выругался, забросил сумку за плечо, отвернулся от грузовичка, чтобы не видеть улыбающееся лицо Васкеса и закрытые глаза Рамиреса, и побежал.

Рейс был в 11 вечера, и он заказал билеты по телефону. Два, себе и ей. Потом они весь день лежали в кровати, она – потому, что безумно скучала, и он – потому, что знал, что его ожидает снаружи. А вечером, когда Сергей уже укладывал вещи, в окно ударил яркий свет фар и кто-то невидимый забарабанил в дверь.

– Кто там? – крикнул он, вынул пистолеты из кобуры и, подойдя к двери, встал у стены. Донсия выглянула из ванной, он махнул ей рукой, приказывая вернуться внутрь.

– Серхио, открывай, – крикнули снаружи. – Ты забрал кое что чужое, малыш, теперь пора это вернуть.

– У меня ничего нет, вы ошиблись, – как можно увереннее ответил он.

– Да не может быть, – с той стороны рассмеялись. – А вот твой друг Рамирес считает по-другому. Выгляни в окно, поздоровайся со своими друзьями, Серхио. Не бойся, мы не будем стрелять.

Сергей медленно подошел к окну, стволом пистолета отодвинул занавеску и, стараясь не высовываться, посмотрел наружу. Свет фар слепил, трудно было различить, кто скрывается за ним, зато очень хорошо был виден человек, лежащий перед машиной лицом вверх. И еще один, прислоненный к невысокому заборчику, почти под окном.

– Они еще живы, – кричал голос, – в отличие от бедной донны Аделиты, которая безвременно скончалась сегодня утром. Пока живы. А ты можешь остаться жив на гораздо более долгое время, Серхио, ты и твоя маленькая шлюшка. Верни нам наше и мы тебя не тронем.

– Заходите и возьмите, – крикнул Сергей. Он понимал, что верить словам ребят Эстебана нельзя, что отдавать сумку тоже и что она – единственное, почему их пока оставили в живых. Сжал пистолеты, снял по очереди каждый с предохранителя, и приготовился встречать гостей.

– Ты – хороший пистольеро, – крикнули с улицы. – Мы знаем об этом, Серхио, и среди нас нет дураков. Кто сунется под твой ствол – мертвец, это еще покойный дон Торес говорил, царствие ему небесное, первый твой хозяин. Но мы не будем к тебе лезть, у нас есть идея получше. Что скажешь, если мы спалим отель к чертям, а, Серхио?